Александр Балтин
КАЛЯЕВСКАЯ, 35
В доме, чьи пределы многолюдны.
Матова жила давным-давно.
Воскресить сегодня имя трудно,
Или – совершенно не дано.
Вписанные в хронику бельканто
Строки стёрло время…А ему
Дела нет до яркого таланта! –
Только неизвестно почему.
Там, в тридцатых – лучшая Аида
Матова. Замшелые года.
Дом весьма внушительного вида.
В нём – густоты быта. Та среда,
Где воняет и бельём и щами,
Коммунальный лад и нищ и сир.
Вещи смотрят жадными очами,
Втягивая в матерьяльный мир.
Из Калуги мама на учёбу
К Матовой приехала – в родстве.
Прописала Матова – ещё бы,
Речь о крови – крепком веществе.
Так вот мама тут и оказалась,
Здесь же познакомилась с отцом:
Брал уроки пенья – эка жалость,
Что не стал он оперным певцом.
Мёртв давно отец. Но крепок дом.
Матова мертва давно. А лифты
Мощно – чуть не эпосом – звучат.
С жизнью нас опять связуют рифмы
Лестниц или строки их баллад.
За дверьми – весьма монументальны –
Быт гудит. А кухни – мини-ад.
Как дела житейские банальны!
Вот опять котлы с бельём кипят.
А болгарка с третьего гадает,
Будущее видит…Ну и ну! –
Целый дом к ней шастает. Мешает
Мало опыт жизни. Я кляну
Будничность свою, с судьбою споря.
Мастер спорта Витька снова пьян.
Смешанностью радости и горя
Дом пятиэтажный осиян.
КЛУБ НУМИЗМАТОВ
В СССР клуб нумизматов в церкви
Располагался. Дело было в центре
Москвы. Менялы в храме? То на ум
Не шло. Столы вдоль стен, на них – монеты,
На кругляшах – легенды и портреты.
И ровный над столами плавал шум.
-Взял талер ангальтский, и состоянье
довольно неплохое. – А мерцанье
кружка металла будто застит свет.
-На Сан-Марино Венгрию? Охотно.
-Вот ФРГ. Вам с Кантом не угодно?
К полудню сильно развит сей сюжет.
Аркадий(он походит на курфюрста)
И краснонос и важен, голос густо
Звучит, а рядом Доктор как всегда:
Курчав, щекаст и толстенькие ручки.
-Антильский доллар нужен? – Ловко брючки
поддёрнет. Взгляд – текучая вода.
Тут кляссеры тяжёлые в почёте.
А в них богатства стран чужих найдёте.
Сидит старик. А перед ним лежат
Большие бляхи талеров. Вот польский,
Вот шведский. Рассмотри – но мало пользы:
Такие цены, что мозги кипят.
Тут денег много крутится. Так много!
Рубли собрать? Вот барская дорога.
А форинты – те, с Бартоком? Поди,
Купи. Сияют коммеморативы.
Монет однообразны перспективы.
А у людей различные пути.
Они всегда различны! Тоже новость!
Густа нумизматическая повесь.
Ужель столы стояли в алтаре?
Сегодня страшно, а тогда – неважно.
И Краузе листай себе отважно,
Крепись – монет, как дней в календаре!
Да что ты! Как оттенков у заката!
Чрезмерно нумизматика богата.
Отвлёкся. За окном узрел сирень.
Лилово светит мелкими цветами.
Иль прямо в нас природными глазами
Глядит она сейчас, в воскресный день?
Стас одноглаз. А глаз второй – стеклянный.
Стас торговаться – мастер окаянный.
Собьёт ли цену. Вероятно, да.
Под купол, верно, фрески уходили.
-Дирхемом этим вы не удивили
меня. – Густоторговая среда.
Среда, где фанатизм в котлах незримых
Кипит. Любой герой – из терпеливых.
Найди монету, выследи её,
И выменяй! Купи! Она – награда,
Украсила коллекцию, но надо
Достать ей пару…да, вон ту, ещё!
Азарт. Захлёст. И день проходит мерно.
И куртку теребит Иваныч нервно,
Срывается обмен. Евгений крут.
Смеркается. Из церкви мы выходим.
Раз у судьбы достаточно угодий,
Одно из них находится вот тут.
ТВЕРСКОЙ БУЛЬВАР
Уют бульвара. И глядит
Издалека на спешку Пушкин.
О, символ-памятник!
Игрушки
Мы что ли сами? Дом и быт.
Но вот повеет стариной
От благосклонного бульвара.
Лит.институт проходишь – пара
Ассоциаций. МХАТ большой.
Окрест истории слои
Весьма спрессованные мощно.
Но ты идёшь бульваром точно
Все были старые – твои.
* * *
Московский воздух
Аромат сирени
Проулков тайнопись дома
Арбат ли Сретенка неважно
Москва чуть пьяновата но
Всегда добра
Трамвай звенит
Автобус встал на перекрёстке
Всласть нагулявшись ротозей
Закуривает не спеша
* * *
Москва-река…Всё больше серый цвет,
Но вдруг парчой церковною на солнце
Она блеснёт, как будто шлёт привет.
А солнце в стёклах брызгами смеётся.
Москва-река. Упорны рыбаки.
Трамвайчик водный в неизвестность мерно
Плывёт себе.
Московские деньки –
Те, летние – люблю я черезмерно…
НОВЫЙ МХАТ
Новый МХАТ. Громада! – что Египет!
Сероват, коричнев новый МХАТ.
И не нов уже. Раз опыт выпит,
То привычно москвичи глядят
На домище, старый вспоминая –
В переулке, где живёт уют.
Впрочем, пешеходы попадая
В суету, не глядя ведь идут.
* * *
Московские хлеба,
Баранки,
Караваи!
Московских двориков уют.
И катятся московские трамваи.
И небеса над всей Москвой поют.